Кружева Бессмертия - Страница 96

Ацедий разжал пальцы, и Магистр, задыхаясь, мешком с камнями рухнул на землю. Тело откликнулось болью в суставах и нытьем отозвавшихся наконец мускулов. Улыбаясь и бормоча: «Бессмысленно, но забавно, бессмысленно, но нескучно, бессмысленно, но весело!» — блондин отошел на три шага от Земного мага и уселся на янтарную землю.

Он стиснул зубы, переживая жгучее, как положенный палачом в глаз уголек, чувство позора. Боевой маг! Второго разряда! Использовавший могущественные разрушительные заклинания! Земной маг — лучший чародей Земли и Тверди во всем Равалоне! Не без оснований называемый в Мидгардополисе Убийцей Тварей!

Проиграл.

Позорно проиграл.

И жив лишь потому, что зачем-то еще нужен живым. Будь все иначе, он был бы мертв — мертвее всех Тварей, посланных им в посмертие.

Джетуш сжал кулаки.

А ведь Ацедий прав. Поиграли и хватит. Действительно хватит. Он и так потратил зазря огромное количество Силы, не нанеся врагу ощутимого вреда. Пора стать предельно серьезным.

Джетуш поднялся. Ацедий не сдвинулся с места, с любопытством следил за чародеем. Блондин был уверен в своей безнаказанности и явно не ожидал, что «Элемент» сможет удивить и тем более — победить.

Ну что же, посмотрим.

Джетуш Малауш Сабиирский, лучший маг Стихии Земли Равалона, выпрямился. Расправил плечи. И стал предельно серьезен.

Он ударил всеми простыми боевыми заклинаниями, которые оставались скрытыми в ауре. Простыми — для него, конечно. Уолту или Эльзе половины хватит, чтобы полностью опорожнить Локусы и ауру. Из земли поползли приобретшие прочность стали стебли, и Травяные Копья пронзили ноги Ацедия, удерживая его на одном месте. Руки Огня голодными волками впились в живот, Шквал Ветра вцепился в горло, словно Дикий упырь, Цепь Молний рычащими угрями помчалась по рукам, Крик Вильгельма ударил по барабанным перепонкам, за ним последовали Молот Табула, Рев Тьмы, Светлое Изгнание, Купель Смерти, Пики Витгенштейна, Северные Агнцы, Скорпионы Эльдора, Глефа Ярости и другие, другие, другие… Пульсаров, огнешаров, ледяных стрел, водяных хлыстов, воздушных ям и каменных ядер Земной маг выпустил столько, что мог разбить войско королевства средних размеров, если бы Номосы Конклава не запрещали боевым магам участвовать в сражениях смертных.

Но всей используемой магии не хватило для уничтожения Ацедия. Тот бесновался посреди магического светопреставления, словно одержимый Тьмой и Мраком гоблинский шаман из Восточных степей, и, несмотря на хлещущую из многочисленных ран кровь, не собирался умирать. Скорость его регенерации могла сравниться, наверное, со скоростью восстановления тела Бессмертного, явившегося в мир смертных, Онтическим Эфиром. Но блондин отнюдь не Бессмертный — ни бог, ни убог.

Тартарарам с ним. Пусть веселится, как умалишенный. Ведь Ацедий еще не испытал мощь основного удара.

Пока элементарные и легкие боевые заклинания бесноватым градом сыпались на блондина, Джетуш плел основные чары. Несколько синхронных магоформ совсем не проблема для мага его класса. Сложностью некоторых чар восхитились бы даже Архимаги Конклава, но одновременно поразились бы: такая плотность магических энергий не может не аукнуться на нормальной работе Локусов Души и телесном здоровье. Но Земной маг понимал, чем рискует.

Ради победы он был готов на все.

Сначала потихоньку из ноздрей посыпалась пыль — неприятно, но терпимо. Но когда в пыльное облако стало обращаться его тело, когда он стал терять человеческий облик, превращаясь в груду крупиц — железных крупиц, — тогда противно-режущая боль от перевоплощения захлестнула сознание полностью. И маг хотел закричать, но кричать уже было нечем, нечем было и видеть, но он — видел, видел и контуры тающего комплекса заклинаний вокруг врага, и трескающиеся под ударом пролетевших мимо цели заклятий друзы, и уползающую подальше от эпицентра буйства чар многоножку, и фурию, все так же пытающегося пробить стенку куба бесполезным здесь копьем…

Расплываясь бесформенной массой над клубком магического трехцветья, внутри которого магия Джетуша пыталась справиться с одним-единственным противником, Земной маг подумал, что главная проблема Удария, одного из его лучших учеников в геомагии, который сумел подчинить чары Железной Бездны, но никак не мог подобраться к следующему, высшему уровню этой магии, в том, что для овладения Смертным Железной Бездны нужно суметь вытерпеть эту ужасную боль, сопровождающую преобразование тела, достойного трансформаций материи в тиглях и колбах алхимиков. И дело не просто в физической боли, ее Ударий, любитель подраться, мог вытерпеть. Смертный Железной Бездны, как и подобная магия, которой великолепно владеют члены Стражей Системы Конклава, входящие в отряд «Богадельня», разрывает в первую очередь эфирные нити тонкого тела, и боль от разорванных связей ауры и тела физического не идет ни в какое сравнение с обычной болью.

Это как получить щелчок по носу — и боевым молотом по затылку.

Дыхание Жестокосердного Анубиямануриса ледяным ветром веет в спину, когда смертный теряет свое привычное физическое существование и перестает быть просто смертным, но становится — Смертным Железной Бездны.

В свое время, использовав это заклинание, Джетуш одолел Каменных Змей горы Арай. Слабее, чем Горные Змеи, но куда более умные, обладавшие зачатками магических способностей, усиленных отпечатком покинувшего гору бога, они чувствовали себя чуть ли не Бессмертными, диктуя свою волю жителям окрестных деревень, пока по просьбе повелителя этих земель, герцога Людвига дэ-Тура, чей личный маг погиб, пытаясь изгнать Змей, Школа Магии не прислала специалиста. Чародей герцога был отомщен и мог радоваться в посмертии — уверенные в своей всесильности Каменные Змеи ничего не смогли сделать Джетушу, обратившемуся в Смертного Железной Бездны.