Кружева Бессмертия - Страница 77

Игнасс перехватил взгляд Уолта, и его взор тут же потускнел, конклавовец потупился и вздохнул с такой горечью, будто должен был держать ответ перед Судом Истины за грехи всех смертных. Происходящее выглядело настолько естественным, что Уолт засомневался: не почудилось ли ему? Может, показалось, что Игнасс весел?

«Да нет. Не показалось. Это Конклав. Седьмой департамент. Их чародеи не просто чародеи. Они высококлассные профессионалы, знатоки не только магических, но и вольных и механических искусств, специально обучаются душеведению. Вопрос в другом: тогда, изображая веселье, Игнасс тоже играл? И если играл, то с какой целью?»

Эльза сбавила шаг, чтобы Уолт смог ее догнать, и мысли о конклавовце сгинули, изгнанные осознанием того, в какой рвани Ракура вышагивает и как это должно выглядеть со стороны. После схватки с Хирургами Магистр особо не задумывался о состоянии одежды, потом были Кольца Обмана, но вот сейчас внешний вид стал весьма беспокоить боевого мага. Хотя Эльза, кажется, не особо обращала внимание на его отрепья, но все равно, все равно…

— Нам нужны только вы, Джетуш. Уничтожение Инфекции — первостепенная задача. Не хочется, чтобы кто-то отвлекался на иные дела.

«Ага, на такие, например, как пожирание инфернальными тварями учеников, да?» — Уолт спохватился и быстро представил полянку с цветами и феями, кружащимися в Танце Весны. Лорду-Повелителю в своей вотчине прочитать чужие мысли — как хоббиту выпечку приготовить.

— Думаю, моей вины в ошибке… Максвеллиус, правильно? Подозреваю, я не виноват в ошибке Максвеллиуса.

— Максвеллиус лишь Привратник, он открывает Проходы между Равалоном и Подземельем, Небесным Градом и Подземельем, другими Мирозданиями и Подземельем. Он управляет дорогой, ведущей души грешников в адские посмертен, Смертным и нашим собратьям с Неба легко попасть в Нижние Реальности, но Подземелье отрезано от основного бытия Равалона уровнем Везде-и-Нигде. И если боги, постаравшись, смогут преодолеть его, то смертные — никогда. Да, Джетуш, вашей вины нет. Но нет и вины Максвеллиуса. Так сложились обстоятельства.

— О, если так сложились обстоятельства, то, конечно, ничего не поделаешь.

— Это сарказм, Джетуш?

— Да вы что. Как бы я посмел?

Аваддан рассмеялся. Уолта опять передернуло-от его смеха. Гм, надо взять на заметку, что анекдоты Лорду-Повелителю Аваддану лучше не рассказывать. Впрочем, с Архистратигом Нижних Реальностей Ракура вообще не собирался разговаривать. О чем муравью беседовать с ураганом?

— Мы пришли, мой господин. — Глюкцифен услужливо поклонился, затем вцепился во что-то в пространстве, не видимое ни обычным зрением, ни Вторыми Глазами, и дернул, будто срывая завесу.

Смертные и Бессмертные оказались посредине зала, имевшего вид пентаграммы. Пустой зал-пентаграмма. Пустой в смысле меблировки: при виде Аваддана находившиеся в помещении Разрушители почтительно склонились. Седой и худой эльфообразный убог в тоге, какую носят сенаторы Черной империи. Нечто, похожее на слоновью голову на туче. Знакомая Леди-Повелительница Диабола. Рядом с ними стоял точно такой же Аваддан, как возле Джетуша и Глюкцифена с Уберхаммером. Найти десять отличий оказалось бы трудным дело. Да что там — и одно отличие не нашлось бы. Но никто из убогов не удивился наличию двух Архистратигов, и Уолт тоже решил не удивляться. И, кстати, Аваддан действительно носил человеческое лицо: высокий лоб, темные глаза, тонкий нос, толстые губы, квадратный подбородок. Ни дать ни взять трудяга-крестьянин из деревни, которых сотни тысяч по всему Западному Равалону. Учитывая красный цвет лица Архистратига — пьющий крестьянин… Так, Уолт, поляна. Цветущая поляна и хороводы фей.

Еще в зале-пентаграмме находились смертные.

— Джетуш! Как я и думать, именно ты последний! — воскликнула с акцентом на всеобщем человеческая женщина в ярких восточных одеждах. Нечто обволакивающее сочеталось с пышной юбкой, руки были обмотаны легчайшими шелковыми шарфами, высокий ворот поднимался над головой. Приглядевшись, Уолт понял, что она с Дальнего Востока. Раскосые глаза и желтоватость кожи выдавали в женщине уроженку Преднебесной или Я-Маджира. В руках она держала веер, покрытый иероглифами, и медленно обмахивалась.

А еще у нее была большая грудь. Очень большая. Она выпирала из платья и чудом не вываливалась из выреза. Возможно, ее удерживала магия.

— Можно было и не сомневаться, — проворчал Светлый эльф. У Ракуры глаза полезли на лоб, потому что светлоглазый и беловолосый Высокорожденный носил традиционную одежду ведьмаков: черная куртка с множеством кармашков, как явных, так и тайных, кожаные штаны, покрытые узорами, способными превратиться в заклятия в момент боя (ведьмаки тщательно скрывали, как им удалось создать такое заклинание), и высокие ботфорты, внутри которых наверняка пряталась куча дополнительного оружия. Разумеется, два меча в перевязи за спиной: один из лунного серебра, другой железный, но наверняка с магическими сюрпризами.

Уолт и представить не мог, что в Ордене имеется эльф. Ведьмачьей прерогативой всегда являлись человеческие дети, в основном мальчики, и раньше слышать об эльфе-ведьмаке не доводилось.

«Можно было сомневаться. Сомневаться следует всегда, если есть повод для сомнений», — мягко прозвучало в голове. Уолт чуть не присвистнул. Третьим смертным оказался пурпурнокожий элхид, и не простой элхид — из нижней части головы смертного вырастали десять, а не шесть щупалец, а на макушке топорщились два гребня вместо одного. Эль-элхид, чьи псионические, психомагические и нейромантические способности намного превосходят навыки обычных элхидов.