Кружева Бессмертия - Страница 188

188

— Виновен, — безразлично прошептал Вришанами.

— Несомненно, виновен! — горячо заявил Дигнам.

— Aekvet! — поддержал Дигора Тир Иман.

— Виновен. — Александр Ун-Амос прикрыл глаза.

— Виновен… Виновен… Виновен…

Виновен. Конечно же виновен. Ни в одном из предыдущих перерождений Тиэсс-но-Карана не давала сбоя. Ни в одном из предыдущих перерождений реинкарнация Нами не объединялась с Тенью. Ни в одной из предыдущих жизней Меон не использовался.

«Виновен» — сказал себе Уолт Намина Ракура.

Тахид аль-Арнами промолчал. За это его чуть не выгнали взашей, но тут поднялся Вришанами и внимательно на всех посмотрел. Многообещающе так. Даже Ханамид, Убийца Тысячи Кобольдов, не выдержал и потупился.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание?

«Мне нечего сказать» — подумал Уолт. Вы, все, которыми был я, вы не Я. Вам не понять. Вам надо было вместе со мной спуститься в Подземелье; вместе со мной и Эльзой сражаться с носителями умной энергии; вместе со мной биться над загадкой Инфекции; вместе со мной потерять наставника; вместе со мной идти сквозь Наос; вместе со мной видеть, как Уберхаммер убивает Эльзу, так похожую на нее, — и ждать, ждать малейшей возможности вмешаться, потому что Возродившийся Тень решил помочь Эльзе, решил проявить милосердие — в Тартарарам такое его милосердие! — и я должен, просто обязан был открыться Тени, иначе бы Эльза…

Можно им сказать, что Тень необходим, чтобы разобраться с тем, кто впустил умную энергию и Метаон в Подземелье.

Можно им сказать, что у тебя есть план, отличный план, после которого все останутся довольны, кроме разве что Тени и его.

Можно сказать им правду. Но истиной будет лишь то, что ты открылся Тени, когда он завис над Эльзой, над беспомощной девчонкой, потерявшей магию, над той, кто так похож на нее — и не только внешне…

— Оправдание! — загудел зал. Предыдущие рождения недовольны молчанием Уолта Намина Ракуры. Им плевать на проблемы нынешнего рождения. — Говори! Оправдывайся!

Дигнам еще сказал что-то о бочке дерьма и мозгах Уолта. Ракура точно не разобрал.

Оправдываться?

Ему не в чем оправдываться.

Он поступил так, как должен был.

Никто не смог бы по-другому.

Кивнула темнота за плечами Уолта. Темнота понимала его. «Никто бы не смог, — сказала темнота. — И ты не смог. Слыхал легенду о волшебнике, которому было предсказано, что родившийся в такое-то время и в таком-то городе ребенок станет причиной его смерти? Вот и он не смог по-другому: отправился в город и перебил всех детей. А горожане убили волшебника. Мстя за детей. В том числе и за того ребенка, о котором было предсказано».

Темнота вздохнула. Почесала затылок. «И я не смог, — призналась темнота. — Ну ты помнишь. Вот только, кажется, они забыли».

— Ему не в чем оправдываться.

Темнота вышла в центр зала. Ободряюще положила левую руку на плечо Уолта. Правой руки у нее не было.

— Вы забыли, что самое главное — не для Тиэсс-но-Карана, а для Нас, которые Я?

Зал молчал. Только Тахид аль-Арнами насвистывал. Вришанами кротко посмотрел на него, Тахид поперхнулся свистом и затих.

— Мы, которые Я, — Мы должны оставаться Я. Всегда. Не просто мной, а тем, что сделало меня мной. Свобода. Свобода самому решать, самому выбирать, самому делать. А еще…

Эльза.

Уолт видел ее. Каждый в зале видел ее. Эльза смеялась. Эльза грустила. Эльза гордилась своей победой на полигоне. Эльза испугалась неудачи в Ничьей земле. Эльза спала. Эльза бежала. Эльза заучивала формулу Лейпски-Тедариуса. Эльза, Эльза, Эльза…

Ульнамирэль придирчиво засопела. Остальные молчали.

— Вы оставались одни. Всегда одни. Ho-Мы, которые Я, — не хотели быть одни. Никогда. Уолт Намина Ракура вспомнил об этом. И если ради того, чтобы остаться собой — если ради этого он взял Силу у Тени…

Темнота замолкла. А потом хрипло захохотала.

— Вы должны быть благодарны Уолту.

— Потому что… — безразлично прошептал Вришанами.

— …оставаться собой… — добавил Тахид.

— …и быть свободным… — решился заговорить Уолт.

— …вот то, что мы чуть не потеряли, — закончила темнота. — Мы, которые Я, держали воспоминания в узде, и Я, который Мы, оказался в неволе. Мы забыли, что это наш выбор, а не навязанное нам свыше предназначение. И что ради этого наши Я вправе снова выбирать — даже если это разрушит предыдущий выбор.

— Потому что… — заявил Тахид.

— …только так… — безразлично зевнул Вришанами.

— …мы останемся собой… — прошептал Уолт.

— …а это не менее важно, чем быть свободным, — подвела итог темнота.

Зал исчез. Остался только Уолт.

И темнота.

— Наломал ты дров.

— Наломал, — согласился Уолт.

— Может, прибить тебя прямо сейчас? — поинтересовалась темнота.

— Не надо.

— Почему не надо?

— У меня дело. Важное дело.

— Важное дело было у меня, — гордо выпятила грудь темнота. — А ты так, подражаешь.

— Может быть. Но для меня, того Я, которое сейчас Мы, мое дело важнее.

— Это надо же, какой Я наглый, — поразилась темнота. — Ну ладно. Больше не задерживаю. Считай, помиловали. Казнить не будем. Иди. Делай, что задумал.

— Послушай…

— Что такое?

— Я ведь правильно поступаю?

— Ну ты и спросил! — Темнота ухмыльнулась. — Я ведь тоже не знал, правильно ли поступаю. Помнишь, чем закончилось? Так что лучше думай, что твой путь — единственный. И смело ступай по нему.

— Спасибо.

— Да не за что!

За воротами сразу начинался коридор. Уолт вспомнил, как долго шли Магистры, Игнасс и убоги по Цитадели, прибыв во дворец Архистратига, и улыбнулся. Сейчас он мог преодолеть весь тот путь меньше чем за секунду.

188